Газета "Уральский рабочий", Виктор Толстенко
Виктор Толстенко: Елена Константиновна Зелинская, вице-президент общероссийской общественной организации работников СМИ «МедиаСоюз», заместитель председателя комиссии Общественной палаты РФ по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в средствах массовой информации, — человек в журналистских кругах, да и в коридорах власти достаточно известный. Именно она в свое время основала Лигу журналистов Санкт-Петербурга и Северо-Западную ассоциацию СМИ, которые и сегодня считаются авторитетными общественными организациями. Гостья прибыла в Екатеринбург по случаю официальной презентации нового проекта МедиаСоюза «Пресса и выборы». И согласилась дать эксклюзивное интервью «Уральскому рабочему». Но наш с ней разговор в кабинете главного редактора Льва Кощеева вылился в непринужденную беседу трех журналистов — и не только на профессиональные темы. Елена Константиновна, сколько веков существует печатное слово, столько же идет дискуссия о свободе прессы. Применительно к нашим дням власть утверждает, что свободы прессы у нас хоть отбавляй, одних только газет в России больше 15 тысяч. И как этой свободой распорядиться — зависит только от журналистов, от личной позиции корреспондентов и редакторов. Ну, может, еще от их работодателей — хозяев СМИ.
Елена Зелинская: Не так давно я спросила одного чеченского журналиста, есть ли свобода прессы в Чечне? Меня саму об этом часто спрашивают, но коль скоро я в Чечне не живу, то и поинтересовалась мнением тамошнего коллеги. Тот помолчал секунду, а потом в свойственной восточным людям манере сказал: «Ну не то, чтобы ее совсем не было…». «Проблемы есть», — так бы звучала его мысль в «переводе с восточного». Да, свобода слова может опираться только на экономическую независимость средств массовой информации и на внутреннюю свободу журналиста. Начну со второго. Большинство руководителей СМИ не так молоды, как, например, ваш уважаемый редактор, это люди, которые прошли школу советской журналистики. У них позвоночник сжимается — достаточно начальнику поерзать попой на стуле. Начальник еще ничего не имел в виду, не то чтобы указание дать, — а позвоночник у редактора уже согнулся. Много раз такое наблюдала. Понимаете, желание услышать мнение начальника, прежде чем что-то решать самому, — оно, оказывается, сильнее, чем желание начальника вмешиваться. Этот, по сути, генетический страх — ведь его в нас 70 лет вбивали, — быстро не испарится. Надо терпеливо ждать, когда придет следующее поколение, люди, которые воспитаны интернетом. Интернет — это колоссальная школа свободы. И молодые журналисты сейчас проходят эту школу. Экономической независимости добиться довольно трудно. У нас сегодня в большинстве случаев непрофильные инвесторы. Они приобретают или создают медийные ресурсы для каких-то личных или политических целей. А в рыночных условиях единственно правильный принцип существования — цели прибыли. И как только настоящий профильный инвестор придет к этому — а этот процесс, я вам скажу, уже начался: крупнейшие московские и федеральные холдинги ставят себе задачи в ближайший год выйти на IPO, — он должен будет ставить прозрачный бизнес. А для того, чтобы иметь прозрачный бизнес, необходимо, по крайней мере, сделать газету газетой, телеканал телеканалом, а не пиар-компанией. Этот процесс должен идти от хозяев, от инвесторов СМИ. Но наши инвесторы тоже не с Луны свалились, они часть общества; естественно, необходим период, чтобы первые ростки дали обильные всходы.
В. Толстенко: Однако как раз молодые журналисты и не хотят «ждать». Они приходят в редакции и заявляют: хотим работать в условиях свободы! Рассказывать со страниц вашей газеты (на вашем радио, телеканале), не оглядываясь ни на кого и без каких бы то ни было ограничений. Такая, мол, наша профессия! И с ходу, без паузы: сколько вы нам будете за это платить? Вопрос молодое поколение формулирует примерно так: я буду говорить то, что хочу, а вы мне будете платить как великому хирургу.
Е. Зелинская: А что тут плохого? Это же советская поэтика — что честный человек должен быть непременно бедным. Почему журналист не должен получать достойную зарплату и жить достойно? Журналистика, конечно, массовая профессия, но хороший журналист — все-таки товар штучный. И чтобы выращивать профессионалов пера, должен быть профессиональный менеджмент, нормальные рекламные потоки в СМИ.
В. Толстенко: Вы говорите о профессиональном медийном менеджменте, мощных рекламных потоках. Но супер-прибыльным медийный бизнес если и видится, то пока лишь на уровне Федерации, Москвы. В регионах с выращиванием тех же профильных инвесторов проблема. И она в том, что выгоднее вложить деньги в торговый центр, нежели в газету или телеканал.
Е. Зелинская: Мне кажется, это не так. И в регионах можно сделать СМИ прибыльными. У вас в Екатеринбурге, например, 19 телеканалов, а в Москве их только 16. Значит, рынок есть?
В. Толстенко: У нас есть амбиции, разного толка.
Е. Зелинская: Кроме амбиций, должны быть и деньги. Значит, деньги на это есть.
В. Толстенко: Непрофильные.
Е. Зелинская: Тем не менее. Почему продают-покупают крупные федеральные печатные издания, холдинги СМИ? Потому что там крутятся суперденьги. Подождите год-два, дойдет и до регионов. Медийный бизнес очень выгодный, если правильно построен. И если рынок не разбит на политические деньги, нет демпинговых цен.
В. Толстенко: МедиаСоюз способствует как-то взращиванию свободы прессы и повышению ответственности журналистов? Удается ли отстаивать интересы СМИ перед государством, в структурах гражданского общества?
Е. Зелинская: Да, лоббируются интересы индустрии СМИ. Скажем, сейчас боремся за сохранение института подписки, ведем в связи с этим экспертизу закона «О почте России». Кроме того, добились государственной поддержки газет путем выделения министерских грантов на социальные проекты. Прежняя система, когда всем сестрам по серьгам, нас уже не устраивает. А вспомните так называемую карикатурную войну. Да, публикации карикатур я считаю крайне легкомысленными поступками, безответственными. Но меры, которые применялись властями к газетам, были явно неадекватны. Там, где достаточно было провести журналистскую конференцию, сделать публичное замечание редактору — увольняли людей, закрывали издания. МедиаСоюз выступил против таких мер, и члены правления организации вплотную работали с местными администрациями. Я, например, по пять раз в день интересовалась ситуацией в Вологде, разговаривала с тамошним губернатором. И мы добились того, что власти приняли нашу позицию.
В. Толстенко: События в Кондопоге вновь подняли членов Общественной палаты РФ, они устремились на место конфликта — как это было, например, в Южном Бутово. Такое ощущение, что ОП РФ — специальный орган для тушения пламени раздора в «горячих» точках. А хотелось бы видеть системную работу Общественной палаты.
Е. Зелинская: Пресса всегда ориентируется на что-то сенсационное, в том числе и при освещении нашей работы. Однако наша основная работа — в анализе законопроектов.Скажем, сейчас идет колоссальная борьба против закона об игорном бизнесе, всей Общественной палатой боремся. Или возьмем тот же закон о почте. Полгода потратили, чтобы изучить позиции со всех сторон. Собирали главных редакторов, финансистов федеральных газет, вызывали редакторов из регионов, дошли до Медведева, чтобы призвать к разговору финансистов почты. Ведь главная цель нашей деятельности — сделать так, чтобы законы приносили пользу и учитывали все социальные последствия. Чтобы это не получилось, как с законом о монетизации. И не так давно мы на комиссии Общественной палаты заслушивали доклад о развитии цифрового телевидения, которое фактически изменит нашу жизнь. У человека появится выбор из 150 каналов! Но как это будет реализовано? Будет ли предусмотрен какой-то социальный пакет? Или, получив, скажем, бесплатный доступ к шести каналам, за остальные гражданину придется платить — а он сегодня бесплатно смотрит 19 каналов. Вопросы, вопросы… Так что мы, кроме «десанта» в горячие точки, кропотливо занимаемся предметной работой..
|