| Человек дня |
02.02.2007, 14:49
Скрытный Путин
|
| Анализируя пресс-конференцию президента РФ, председатель Фонда аналитических программ "Экспертиза" подчеркивает, что вопросы о коррупции, ксенофобии и национализме явно приводили главу страны в тупик, отчего сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает |
|
Радио "Маяк", Николай Сванидзе
Николай Сванидзе: Итоги пресс-конференции российского президента подводят ведущий программы Николай Сванидзе и председатель Фонда аналитических программ “Экспертиза” Марк Урнов.
Тема нашего разговора совершенно очевидна - это пресс-конференция президента Владимира Путина
. Что в ней было главное, Марк Юрьевич? На ваше усмотрение, то есть это может быть главное и содержательно, это может быть главное по какому-то эмоциональному впечатлению. Вот что внукам будете рассказывать?
: Вот внукам не буду рассказывать, а детям рассказывать буду. Что самое важное в сегодняшней пресс-конференции? Мне показалось, что это стиль. Стиль очевидный, характерный, универсальный, так делается во всех странах, для старта избирательной кампании. Скорее всего, не своей, а вот того, кто будет в конце декабря, видимо, показан Путиным как тот желаемый преемник.
Н. Сванидзе: А почему вы думаете, что в конце декабря?
: А он сам сказал.
Н. Сванидзе: Во время избирательной кампании.
: Ну, конец декабря - начало января, когда он укажет человека, которого он раньше называл преемником, а вот в этой речи он отказался.
Н. Сванидзе: А разве он произносил сам слово “преемник”?
: Да, года два тому назад, по-моему, это было. И с того момента началась критика использования этого термина. Вот сейчас он учел, сказал, что я не правлю, я служу, и не преемник, а кандидат, который будет бороться. Вот стилистика абсолютно предвыборная. В чем она состоит? Делается акцент на достижениях в прошлом, в первую очередь на экономических.
Н. Сванидзе: Вообще у меня создалось впечатление (кстати, не в первый раз), что президент с большим, я бы сказал, удовольствием, более распространенно и более внутренне органично у него это получается, говорит об экономике, а не о политике.
: Безусловно, у меня точно такое же впечатление. Причем когда смотришь, это и по лицу видно. Вот когда начинается рассказ об экономических фактах, цифрах и так далее, он владеет информацией и у него некое удовлетворенное выражение лица. Когда его кто-то выводит на политические обсуждения, у него меняется мимика, лицо становится напряженно-недовольным. И вообще куда меньше внимания уделено какой бы то ни было политической проблематике. Вот положительные моменты есть. Далее все-таки надо как-то коснуться проблем, но они в логике предвыборной речи очень пастельно описаны, мягкими тонами. Вот вопрос о ксенофобии, о национализме. Ответ: да, есть, отсутствует оценка масштаба, но зато говорится, что да, с этим надо бороться, есть некоторые ошибки. Коррупция, два раза спрашивали про коррупцию. Опять отсутствует оценка масштаба, хотя все знают, как гигантски растет коррупция. Надо бороться, безусловно, надо бороться. И так по всему периметру. Проблема соседей, с которыми мы поругались, - есть проблемы, безусловно, мы их решаем, они технические. И так далее. Если я сопоставлю, скажем, стилистику этого выступления со стилистикой послания, которое было не самым драматичным, последнее послание, тем не менее в нем жестко обнажались и показывались те проблемы, которые надо решать, которые не решены.
Н. Сванидзе: То есть вы считаете, что сегодня был гораздо больший упор на позитив?
: Конечно, конечно. И я связываю это просто со стилистикой. Естественно, что если начинается предвыборная кампания, то человек, который сам не хочет и не может выходить, но собирается выдвигать некоего своего человека, которого он считает преемником курса и собирается сделать так, чтобы его поддержало население…
Н. Сванидзе: Пусть даже он сам, может быть, еще и не знает этого человека.
: И скорее всего не знает. Конечно же, человек не будет в таком выступлении говорить, что у нас не решено это, это и это... Это странно было бы.
Н. Сванидзе: А знает он, как вы считаете, фамилию своего преемника, он уже принял решение?
: Я думаю, что знает набор. Но то, что решение не принято, мне кажется, это точно совершенно. Потому что, во-первых, не похоже на то, что принято решение, судя по тому, как ведет себя сама элита политическая. Продолжается конкуренция среди очевидных лидеров.
Н. Сванидзе: Среди очевидных двух.
: Среди очевидных двух, плюс там третья группа вдруг возникает и в лице заместителя министра юстиции Колесникова говорит, что надо пересмотреть Конституцию, время уходит.
Н. Сванидзе: Да, это «группа третьего срока».
: Конечно. Поэтому еще ничего не решено. И, конечно, в такой ситуации, скажем, президенту сейчас говорить: а я больше всех надеюсь на человека Икс - это просто загубить человека Икс и дестабилизировать ситуацию.
Н. Сванидзе: Да, просто подставить его.
: Во-первых, его подставить, во-вторых, себя подставить и просто разрушить управление.
Н. Сванидзе: А потом, скорее всего, этого человека Икс надо будет менять в последний момент и делать другую ставку.
: Конечно, конечно. Так что нигде, а особенно у нас это просто невозможно. Вчера мне случилось уже давать интервью три, и главный вопрос был: как вы думаете, будет ли оглашен преемник? Да конечно, нет. Хотя повторяю, что действительно, и в этом смысле Колесников прав, время уходит и возможность появления кого-то совсем нового все уменьшается и уменьшается. Все-таки человек должен быть раскручен, человек должен быть узнаваем.
Н. Сванидзе: Вот президент говорил об укреплении политической системы как об одном из своих достижений. Ну, несомненно, сейчас ситуация выглядит более стабильной, чем она выглядела в конце 90-х годов, но тем не менее уровень нервотрепки в связи с приближающимися выборами высок, причем элитной нервотрепки. И кроме того, сам факт выступления Колесникова, о котором вы упомянули. По сути, кто такой Колесников? Колесников, как правильно вами было сказано, заместитель министра юстиции. Вот этот человек делает политическое заявление: нам бы поменять Конституцию. И смысл-то какой? Он как сказал? Конституция переходного периода устарела. Кто называл ее конституцией переходного периода, чьи это слова? Не было такого. У американцев «конституция переходного периода» действует до сих пор, которую они приняли после победы над Англией в XVIII веке.
: Но там у нас были положения переходного периода в Конституции, это было, да.
Н. Сванидзе: И все. Значит, и он предлагает принять другую Конституцию, которая разрешит президенту оставаться еще, еще и еще. Против желания самого президента, против того, что написано в нынешней Конституции. Вот как это понимать?
: Ясно, что Колесников не сам это придумал, и зачем ему, собственно, самому это говорить. Ясно, что он представляет некую группу, и вполне понятных людей, ясно, кто это. И ясно, что ему поручено вот это дело озвучить.
Н. Сванидзе: Но еще раз повторяю: это то, что называется условно партией, или группой, третьего срока. Это люди, которые делают ставку на то, чтобы обязательно уговорить так или иначе или создать условия, при которых вынужден будет Путин остаться на третий срок.
: И еще одно замечание по существу. Вот то, что это стилистика такая предвыборная - это важно. Но что еще важно и чего бы там могло не быть, если бы Путин так не думал. Но он дважды подчеркнул, что он хочет видеть власть консолидированной, в том смысле, что все ветви власти, как он выразился, должны забыть свои политические амбиции и работать едино. А вот здесь у меня уже начинаются всякие сомнения и возражения.
Н. Сванидзе: Что значит - ветви власти должны работать едино? Между ветвями власти всегда существуют нормальные конституционные противоречия, они и должны существовать, на то они и есть различные ветви власти. Так что в данном случае имеет в виду президент?
: А я не знаю. Но если он имеет в виду ту систему, которая сложилась сейчас и в которой по существу отсутствуют система сдержек и противовесов и конкуренция между ветвями власти…
Н. Сванидзе: То есть в этом плане консолидация имеет место?
: Она уже имеет место, и если она будет иметь место дальше, и если она будет укрепляться, то, с моей точки зрения, власть будет работать неэффективно, потому что система сдержек и противовесов внутри власти...
Н. Сванидзе: То есть основа демократического порядка.
: Конечно, фундаментальная основа, которая не дает возможности той или иной ветви власти, принимая решение, накапливать ошибки. А когда у нас Дума, в которой есть “Единая Россия”, говорящая: я партия президента, я буду поддерживать все, что он ни скажет, – раз; когда у нас отсутствует независимый Совет Федерации, потому что он наполовину назначается президентом, а наполовину назначается уже ослабленной региональной элитой, – два; когда у нас есть правительство, которое заявляет, что оно техническое и тоже подчиняется президентской администрации…
Н. Сванидзе: И президент отвечает на все экономические вопросы на пресс-конференции…
: И президент отвечает так, как будто бы он премьер-министр, в общем, человек, в основном занятый не столько гарантированием Конституции и решением стратегических политических проблем, о которых сегодня не говорилось ничего, а занят решением экономических вопросов.
Н. Сванидзе: Нет, о стратегических проблемах говорилось. Президент говорил, что главная его задача - это обеспечить повышение уровня благосостояния.
: Это экономическая и социальная стратегия.
Н. Сванидзе: Да. И смягчить противоречия между богатыми и бедными.
: Ну, это нормальная экономическая стратегия.
Н. Сванидзе: Социальная, я бы сказал.
: Социальная, да. В области политики здесь ничего не было сказано. Ну, собственно говоря, и все. Так что если вот эту тенденцию продолжать, то она мне кажется непродуктивной. Хотя на самом деле я понимаю, что в современной властной элите именно эта точка зрения, именно эта идеология находит свою поддержку - тождественность концентрации власти и эффективности власти.
Н. Сванидзе: То есть чем власть концентрированнее, чем она «вертикальнее», тем она эффективнее. Но при этом президент не забывает говорить, как и его ближайшее окружение, кстати, и Дмитрий Медведев об этом сказал, что эффективное государство - это только демократическое государство. Еще история не знает эффективных недемократических, несвободных государств. И это справедливо.
: Тоже могу полностью согласиться с Медведевым. Но у меня такое ощущение, что мы сегодня находимся в ситуации, когда у нас есть некая словесная реальность, где мы произносим очень правильные слова, и реальность реальная, политика жизненная, которая, в общем-то, этой реальности не совсем соответствует. Что касается политической конкуренции, про которую говорилось и сегодня, и у Медведева, которая является вот таким неотъемлемым стержнем эффективной демократии, она предельно ослаблена. Доступ реальной оппозиции на выборы в региональные органы власти сейчас очень затруднен, там имеют место снятия с дистанции и прочее-прочее. Партии, о которых сегодня говорилось как о таком спинном хребте будущей Думы - “Единая Россия” и “Справедливая Россия”, в общем, это партии абсолютно лояльные. И даже если они вдвоем окажутся в Думе, я не думаю, чтобы одна из них оказалась такой системной, жесткой оппозицией, критикующей по многим направлениям. Но, увы, я мог бы, конечно, сказать, что у нас в обществе и нету системной оппозиции.
Н. Сванидзе: Это правда. И не востребована системная оппозиция, вообще оппозиция толком не востребована.
: Но тем хуже для нашего общества.
Н. Сванидзе: Но политики не могут идти поперек желаний общества.
: Вот могут.
Н. Сванидзе: Как сказано в фильме “17 мгновений весны”, пастырь не может идти против паствы. И это справедливо.
: А когда Христос пришел проповедовать, он шел против очень сильных канонов.
Н. Сванидзе: Почему его и распяли, между прочим.
: Политик должен быть мудрее, нельзя идти “за”, надо диагностировать болячки, но предлагать эффективные решения. А когда у нас принимается избирательное законодательство, в котором поднимается барьер до 7 процентов, убирается возможность голосовать в одномандатных округах, ужесточается партийное законодательство и убирается нижний предел явки, ясно, что та системная оппозиция, которая сейчас существует и которая непопулярна, все равно в Думу не попадает, значит, Дума будет таким прибежищем для друзей власти.
Опасно, когда внутри власти нет жесткой критики. Вот в социальной психологии есть такой термин “групповое мышление”, это когда сплоченная группа очень быстро вырабатывает консенсус, то есть единое мнение, уверует в него и начинает отбрасывать всю остальную критику, никоим образом ее не слушая и рассматривая как посягательство на истину. Кстати сказать, впервые оно было обнаружено при анализе социальными психологами работы команды одного из американских президентов, потом это было распространено на все. Вот такой эффект группового мышления, по-моему, на сегодняшний день у нашей власти есть, и он опасен, потому что обеспечивает очень негативный процесс кумулятивного накопления ошибок, они не исправляются быстро, отсюда такие кризисы, как, скажем, в отношениях с Грузией, который зашел глубоко, и многое другое можно было бы назвать.
|
| Человек дня |
|
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
