Человек дня |
07.07.2007, 10:18
Беспредельный экстремизм
|
По словам члена комитета Госдумы по безопасности, из нового закона об экстремизме довольно сложно понять, что такое экстремистская деятельность, к которой отныне можно причислить чуть ли ни любое недовольство |
Радио "Маяк", Михаил Антонов
Михаил Антонов: Отсутствие конструктивной оппозиции, массовая коррупция, которая присуща многим органам власти и чиновникам, несбалансированность в управлении страной, - все это порождает определенное недовольство, которое является питательной средой для радикализации протеста. Об этом «Маяку» заявил член комитета Госдумы по безопасности Геннадий Гудков, комментируя принятый 4 июля во втором чтении блок поправок в российское законодательство «в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму».
С нами на связи по телефону член Государственной думы по безопасности единорос Александр Иванович Гуров, и со мной в студии Геннадий Гудков, он представляет фракцию «Справедливая Россия - Родина».
Насколько я могу судить по откликам, неоднозначная реакция на эти поправки. Фракция «Справедливая Россия - Родина» была против них. Почему, Геннадий Владимирович?
Геннадий Гудков: Есть, конечно, большие серьезные сомнения в отношении многих норм, которые, к сожалению, включены в закон. Я не буду спорить по поводу этого закона, но сегодня те многие законы, которые вносятся в Думе… У правительства есть такая практика - в последний день попытаться быстренько, быстренько что-то пропихнуть, пока депутаты не разобрались. И не только депутаты, Общественная палата и так далее. Я не буду говорить по этому закону, может быть, действительно этот закон прорабатывался. На что я хотел бы обратить внимание. И Александр Иванович, кстати говоря, и я, мы давно с ним говорили, предупреждали общество о том, что в стране будет нарастание экстремизма. И в первую очередь причина в этом - несбалансированность управления страной, отсутствие конструктивной оппозиции, к сожалению, массовая коррупция, которая присуща многим органам власти и чиновникам. Все это порождает определенное недовольство, которое является питательной средой для радикализации протеста. И в СМИ мы много говорили, и я знаю публикации Александра Ивановича примерно с этих же позиций. Но, к сожалению, у нас пророков нет в своем Отечестве. Наш комитет безопасности на протяжении многих лет не слушают, не хотят слушать нашу точку зрения, и вот оно пришло. Сегодня уже Нургалиев заявляет о том, что 100 тысяч молодых людей - в экстремистских организациях. У меня только один вопрос - почему называют так мало? Потому что на самом деле питательная среда предполагает еще гораздо более многочисленна… Что меня смущает в этом законе, я думаю, что Александр Иванович со мной согласится, я понимаю, что там было, наверное, сложно отстаивать. Во-первых, мы чрезвычайно до беспредела расширили понятие экстремизма. Вы посмотрите, сегодня экстремизмом признается все то, что было, да плюс еще ненависть и вражда в отношении какой-нибудь социальной группы. Шо це есть социальные группы ни я, ни, думаю, Александр Иванович сейчас четкой юридической формулировки вам не скажет. Я вам могу привести конкретный пример по Калининградской области. Когда мы разоблачили деятельность сотрудников милиции в период предвыборной кампании, написали об этом в СМИ, то они, наши оппоненты обратились в суд, и говорят, что, дескать, народная партия в Калининграде разжигает ненависть к социальной группе - калининградские милиционеры. И самое удивительное, что суд принял решение, что это так. Хотя мы писали о фактах беспредела, когда там бульдозерами сносились агитационные щиты, прямо на глазах у изумленной публики, и так далее, и тому подобное. Все это делалось более чем нагло. И сегодня социальные группы можно трактовать как угодно, абсолютно как угодно. И никто вам ничего не скажет. Вносится вот эта формулировка не только во многие статьи уголовного кодекса. С такими статьями, например, я согласен - с вандализмом, я согласен, если угроза убийства идет по мотивам какой-то розни, я согласен по другим преступлениям. Но когда речь идет о побоях без последствий, то есть, грубо говоря, хлопок по попе и говорят, вот вы, негодяи, чиновники сделали там то-то, это уже в принципе остается только на трактование следователя, прокурора суда, можно будет признавать это как экстремизм. Очень широкие формулировки содержатся в самих определениях. Ну, например, оправдание экстремистской деятельности. Шо це есть? Вот кто мне скажет, что такое оправдание? Есть какие-то юридические четко выверенные формулировки - что такое вражда, ненависть, призывы к насильственному свержению и так далее. Оправдание, это, знаете, вопрос вкуса. Я могу оправдать, допустим, своего сына, совершившего дурной поступок, или, наоборот, не оправдать. Сказать, а вот он - хороший парень. Жалко, что он совершил убийство. Вроде как я его оправдываю. Но это вопрос вкуса, это вопрос, который весьма и весьма широко может трактоваться. И самое главное, я считаю, что мы абсолютно не правы здесь. У нас с вами скандал за скандалом вспыхивает на ниве прослушки. Уже бизнес образовался, я называл когда-то прайс-листы от 40 до 60 тысяч долларов стоит прослушать мобильный телефон вне зависимости от человека и занимаемой должности.
М. Антонов: …да, был скандал в ГУВД.
Г. Гудков: Да, но не успели об этом поговорить - скандал в ГУВД, подтверждает, что рынок такой существует - сейчас снимается ограничение практически по всем статьям уголовного кодекса.
То есть, я еще понимал бы, если бы снимались ограничения по статьям, связанным с экстремизмом, где были четко прослежены мотивы. Но ведь снимаются ограничения на то, что мы можем прослушивать не только подозреваемых в совершении преступления средней тяжести, а это 60-70 процентов статей уголовного кодекса, потому что ниже только мало значимые преступления по неосторожности и так далее. Мы снимаем эти ограничения, и фактически мы можем слушать подозреваемых граждан, а также тех лиц, которые обладают сведениями о совершении преступления, то есть практически всю Россию.
|
Человек дня |
|
|