Урал паблисити монитор, Дмитрий Егошин
Евгений Островский: – Цена на керосин складывается из отпускной цены нефтяников, транспортного тарифа, маржи оператора, основную долю которой составляет кредитный процент за отсрочку платежа, и стоимости услуг топливозаправочного комплекса. Таким образом, львиная доля – нефтяников. Но цена тут не самое главное. Тут важна именно доля топливной составляющей в затратах авиаперевозчиков. По нашим данным, у тех, кто эксплуатирует старые отечественные самолеты, она уже приблизилась к 80 процентам. Чуть ниже, около 60 процентов, у тех, кто летает на зарубежных. Для сравнения: в иностранных авиакомпаниях, по данным ИАТА, этот показатель в прошлом году не превышал 34 процентов, а пять лет назад был и вовсе около 13. А вот у российских он уже тогда составлял от 25 до 40 процентов, – отметил Островский в интервью «Российской газете».
Островский обращает внимание на то, что в последнее время в мире обанкротилось уже 25 авиакомпаний.
– Пока у нас ничего подобного нет. Но надо понимать: банкротство в странах с развитой правоприменительной практикой есть защитная юридическая процедура. Грубо говоря, люди признают, что «недоработали», а за это суд накладывает мораторий на требования кредиторов. Мы же утверждаем: у нас банкротов нет. Позволю предположить, что отсутствие громких дел не означает нормального экономического состояния отрасли. Целый ряд слияний и поглощений, которые произошли и еще произойдут, это не что иное, как скрытое банкротство. Очень много авиакомпаний финансируется путем неплатежей, прикрываясь социальными обязательствами перед пассажирами. Это не банкроты? Абсолютные. И таких – половина, причем большая. Держатся они за счет административного ресурса, смешных преференций, бюджетных дотаций. Но при этом не забывают повышать плату за авиабилеты.
Эксперт полагает, что цены на авиакеросин будут продолжать расти.
– Это мой циничный прогноз. Если ничего не предпринимать, а ограничиваться заклинаниями. Когда нефтяники говорят, что продают свой товар «в рыночных условиях», они имеют в виду, что европейская рыночная котировка банально умножается на курс доллара. Еще три года назад из этой цены они хотя бы вычитали экспортную пошлину и транспортные расходы. Сегодня и того не делают. Завтра могут придумать, что надо к мировой цене добавлять еще 15 процентов. Из социальных соображений, например. Из-за отсутствия рыночных ограничителей цены в оптовом звене растут. А от этого растет так называемая подкрыльная маржа, которая приносит прибыль топливо-заправочным комплексам. Кстати, это только наше «изобретение»: в развитых экономиках ее просто нет. Во всем мире есть 6-7 керосиновых операторов, которые покупают керосин на бирже, «обезличенно». Единственный фактор – цена, и не важно, кто производитель. Западные операторы имеют так называемые карточки хранения в аэропортах всего мира. Вот она, конкуренция, способная влиять на стоимость. У нас же прямые продажи «в крыло» становятся все более привлекательными. Наши нефтяники начали создавать собственные авиатопливные структуры с целью скупки ТЗК. И в этом случае накручивать цену можно сколько угодно. Когда керосин «в крыло» будет продавать авиационная «дочка» нефтяной компании, никто не будет знать, какова его себестоимость. От скважины до крыла – попробуй ее выдели. Конечная цена потеряет последнюю возможность сдерживаться.
На вопрос о возможности внесения изменений в сложившуюся ситуацию с помощью установки альтернативных топливо-заправочных комплексов в аэропортах, эксперт отвечает однозначно.
– Конкурентная среда нужна, а чем она достигается – вопрос второй. А по поводу альтернативных ТЗК могу сказать, что конкурентной среды можно добиться и менее затратными способами: введением правил, например. Существующая инфраструктура построена еще при советской власти и обслуживала пассажиропоток 100 млн. человек. Практически везде она и сейчас избыточна и недозагружена в силу того же монополизма. Зачем еще строить? А по поводу антимонопольных правил... У меня иногда спрашивают: зачем в северном махоньком аэропорту нужны два оператора, когда там расход топлива 30 тонн в месяц? Так вот важно даже не наличие конкурента, а угроза, что этот конкурент легко придет. Тот, кто там работает, должен отчетливо понимать, что если он задерет цену, то тут же придет кто-то, кого привлекла эта цена, и сделает ее меньше. А пока топливозаправщики наслаждаются своим монополизмом. Как, впрочем, и нефтяники.
По мнению Островского ключевой проблемой в борьбе с монополией является неправильный выбор ориентира.
– Преследоваться должна не цена, а ограничение конкуренции. Не надо наказывать нефтяников за бизнес, тем более задним числом вводя формулу предельной цены. Наказывать надо тех, кто препятствует конкуренции. Недавно был блестящий пример. Британские антимонопольные органы оштрафовали авиакомпанию «Бритиш Эруэйз» на 100 млн. фунтов. За что? Даже не за договоренность, а за попытку договориться о межатлантических тарифах с «Вирджин Атлантик». При этом о самих тарифах речь не шла. А у нас робкая топливная конкуренция есть только в Московском авиаузле. Больше нигде. Все поделено давным-давно. Конечно, очень приятно диктовать цену и сверхрентабельно ставить на колени потребителя. Но не надо забывать, что высокая доходность – высокие риски. Это закон. Сейчас вся нефтяная отрасль сконцентрировалась в руках нескольких компаний с серьезным участием государства. Да, это хорошо, когда российская нефть выступает на внешних рынках единым кулаком. Но, когда мы этот же кулак разворачиваем на внутренний рынок, рискуем этот самый рынок раздавить. Да и для самих продавцов не так все сладко, как кажется. Наши специалисты подсчитали такой коэффициент, как капитализация нефтяных компаний на баррель доказанных запасов. Цифры получены крайне неприятные. Скажем, у «Шелла» это примерно 17 долларов, у «Би-Пи» – 15, у китайцев – 6. А у наших – от 0,8 до 3,1 доллара. Почему? Объяснений два. Низкая технологичность производства и неспособность работать в конкурентной среде.
Эксперт отмечает, что мнение о том, что повышение цены на авиакеросин в России связано с ростом мировых котировок не имеет под собой оснований.
– Как председатель подкомитета по топливу ТПП РФ, ответственно заявляю: это лишь оправдание. Никаких экономических предпосылок к тому, чтобы внутренняя цена на топливо была настолько высокой, нет. Россия производит более 9 млн. тонн авиатоплива. Из них гражданская авиация потребляет около 6 млн. тонн, силовые структуры – около 1 млн., экспорт составляет от 1,5 до 2 млн. тонн. Мы сами много производим и много потребляем, у нас мощнейшая переработка. Почему же мы должны зависеть от мировых биржевых спекулянтов, которые играют в своих интересах? По нашим прогнозам, существующий уровень производства позволит без проблем снабжать и российские авиакомпании, и иностранные в аэропортах страны до 2012 года. Это – как минимум.
В заключение Островский отмечает, что выход из кризиса с авиационным топливом все же есть.
– И самый реальный. Во-первых, необходимо создать механизм формирования справедливой рыночной цены в оптовом сегменте рынка. И есть конкретные предложения, о которых я говорю уже давно с самых разных трибун. Вот основные. Это обезличенная торговля авиатопливом, что не только перекроит всю сложившуюся систему взаимоотношений продавцов и покупателей, но и позволит в сжатые сроки получить реальную биржевую котировку. Разработка модели таких торгов на специализированной площадке у нас готова. Во-вторых, это свободный доступ операторов к технологическим возможностям топливозаправочных комплексов в аэропортах. И, наконец, это уголовная ответственность за препятствование конкуренции. Глубоко убежден, что если вам предлагают мешок конфет или конфетоделательную машину, то выбирать надо последнее. Это те принципы, когда нужна политическая воля и решительность. И, надо сказать, понимание есть.
|