|
Газета "Комсомольская правда "Толстушка",
: Журналист «КП» Валентина Львова сидела в кабинете у Константина Эрнста и алчно интересовалась деньгами, затраченными на «Евровидение», иногда настороженно косясь на дверь, в которую входили то Леонид Парфенов, то Тимур Бекмамбетов. Входили - и оставались, так что не удивляйтесь их последующему эпизодическому появлению в тексте. - Константин Львович, «Евровидение» в прессе уже назвали «пиром во время чумы»… - Вы чувствуете, что у нас чума? Я - нет. - Ну а как же? Кризис, всех увольняют, обещают, что будет еще хуже, и вдруг - большие деньги, которые идут на попсовый конкурс. - Да, и уважаемая газета полтора миллиарда долларов насчитала. На эти деньги можно в космос улететь. А популярный - от слова popular, то есть народный. Телевидение вообще очень народный промысел. - Это была опечатка. А вот французская «Фигаро» написала на следующий день про 35 миллионов евро. - И это неправда. Сумма меньше. Сейчас можно говорить про 40 миллионов, но долларов. В Киеве затраты были 24 миллиона евро, но на Украине все подешевле будет, и «Евровидение» там проходило 4 года назад. Мы сделали - по признанию всего Европейского союза - лучший конкурс. И мы, как канал, который не получает бюджетного финансирования, к внезапным бюджетным деньгам относились крайне бережно и купили все услуги и технику за минимально возможную цену. - Полгода назад вы говорили, что сейчас телевидение падает, а потом начнет ползать - в 2010 году. - Да, рекламные доходы телевидения падают. Но я могу скорректировать свое видение. Семь сотен миллиардов долларов - это своеобразный антидот, вколотый американцами в ногу мировой экономике. С этой сломанной ногой мы на антидоте точно до весны дошагаем. К концу года показатели даже начнут улучшаться. Ничего принципиального, чтобы вылечить схему, которая сломалась, сделано не было. И вливание напечатанных миллиардов долларов - это только временная помощь. Кризис, увы, вернется второй волной. А рекламные показатели сейчас - самые низкие за все последние годы. - Стоило ли в кризис все-таки так вкладываться в «Евровидение»? - Если ты играешь в какую-то игру, где после выигрыша становишься хозяином конкурса, странно сказать: «Ребята, кризис. Давайте-ка мы поставим две лампы в клубе «Красный металлург»… У «Евровидения» есть свои технические требования. И я считаю, что внешнеполитический эффект, который был достигнут, очень значителен. 125 миллионов европейцев увидели, как Россия принимает второй по популярности телевизионный продукт для всего мира. Первый - Олимпиада. А еще меня чрезвычайно расстраивает в прессе в последнее время этот подход: сколько что стоит. Недавно в одну программу на ТВ Центре пришел Ваня Ургант, и его там спрашивали только про деньги. Раньше это было не принято. Вот, появился парень. Умный. Остряк. Задайте нормальный вопрос. Нет, только про деньги. - Зато про душу стало как-то неловко спрашивать. - А про деньги скучно отвечать. - После «Евровидения» было шоу Малахова. Минут 20 никто и не вспоминал, что за Россию пела Приходько. Все радовались норвегу-белорусу и кричали, что это - «наша победа». - Это проблема желания аудитории чувствовать сопричастность победе. Рыбак создавал идеальное настроение: человек, который родился в СССР, говорит по-русски лучше, чем по-норвежски… Он не воспринимался как чужой, хотя Норвегия нам точно не родная. - В этом году «Евровидение» проводилось по новым правилам, как они вам? - Я думаю, что новая система голосования постепенно убьет «Евровидение». Люди на протяжении последних лет голосовали сами, без жюри, у них было ощущение собственного влияния. Теперь люди понимают, что их голос - это полголоса. Жюри Украины, например, не присудило Приходько ни одного очка. А народное голосование дало ей высший балл. Жюри Белоруссии дало России «ноль», а белорусский народ не за уроженца Минска Рыбака проголосовал, а за Настю Приходько! - Мне всегда было интереснее смотреть голосование, чем конкурс. - Голосование - вообще самая интересная часть «Евровидения». Но именно потому, что здесь проявляются человеческие отношения. «Любят ли нас в третьем парадном? А эти со второго этажа нас ненавидят? Нет, дали 10 очков, молодцы!» А новые правила оскопили эмоциональную часть. В Москве это еще не успели почувствовать, но в следующем году будет уже иначе. Вне зависимости от качества шоу: Норвегия - нефтедобывающая страна, деньги есть, и, если они захотят, сделают не хуже нас. Но дело не в шоу. И не в песнях - на «Евровидении» обычно не высокого качества песни. Люди смотрят другое: как европейцы, собравшись по единому поводу, выясняют отношения. И когда аудитория вдруг явно голосует за обаятельного человека с почти ресторанной песней… Какое может быть соседское или профессиональное жюри? Он просто милый парень. За какой профессионализм Рыбака оценили? За вокал? За игру на «скрыпке»? Да просто он понравился Европе, от него перло позитивной энергией и хотелось его немного пожалеть. Конкурс выиграла не песня, а персонально Александр Рыбак - улыбкой и грустными глазами. Подключается Леонид Парфенов: - На Западе же есть еще сейчас политический тренд, что с приходом Восточной Европы приходит и новая кровь. Это тоже считывается: из бедненькой страны поднялся мальчик, взяли алмаз белорусский, огранили, стал он бриллиантиком. Обамовская история! А с новым голосованием и уравниловкой от жюри будет, как в советском анекдоте: «Не фиг выделываться, Марьванна, слушайте песню «Валенки». - Как вам кажется, что было бы, если б англичане сориентировались и послали на «Евровидение» Сьюзан Бойл с той же песней Уэббера? - Она бы выиграла. Проблема в том, что Сьюзан Бойл появилась после того, как были поданы заявки участников. Весь мир бы за нее проголосовал. И Россия бы проголосовала. Только вы догадываетесь, что весь цирк, когда они сначала над ней издевались на конкурсе, был срежиссирован? - Да. - Конечно, Сьюзан Бойл была в съемочной группе известна, они держали ее в загашнике и знали, как она поет. А мне потом пересказывают: «Там этот ведущий ее оскорблял, смотреть на нее не хотел»… Хотелось сказать: «Счастье так воспринимать телевидение. Почему я лишен этого счастья?» - Уход Пелагеи из «Двух звезд» был настоящим скандалом или это случайно так раздулось? - Ее мама, она же ее продюсер, сказала, что у Пелагеи проданы концерты и она не может участвовать. - Но потом Пелагея говорила, что у нее горло болит… - Да, только она тут же поехала куда-то на билетный концерт. Мы были очень удивлены, хотя, знаете, это свойственно многим певцам. Они, увы, используют голову только как резонатор. - Сергей Соловьев, давая интервью «КП» по поводу «Карениной», рассыпал комплименты в ваш адрес. Вы, мол, не продюсер, а тонкий художник, который не стремится за баблом. Но еще он сказал, что и проблемы возникали по ходу съемок не из-за денег, а из-за того, что у вас было свое видение романа. - Я Сергея Александровича знаю уже много лет. Я даже был одним из секретарей Союза кинематографистов его призыва. Проблема в том, что я был против Тани Друбич в роли Анны Карениной. Мне не нравился Вронский. Я очень люблю Таню Друбич - и как актрису, и как человека, но я был против. Она все же несколько старше героини. На мой взгляд, это искажало энергетику произведения. Потому что Лев Николаевич, человек широко и ярко позажигавший в молодости, к моменту написания «Анны Карениной» был уже моралистом. И в треугольнике Каренин - Каренина - Вронский многое строилось на возрасте, на свойственных каждому возрасту душевных, и не только, стремлениях. - А вам не кажется, что за век многое изменилось? Если раньше измена тридцатилетней женщины была последним криком, то сейчас последний крик звучит позже? - Действие романа происходит в XIX веке. Анне Карениной не было еще и 30. Вот в этом и было мое продюсерское несогласие. Да, кстати, в то время в книгах писали: «В комнату вошел 48-летний старик». Парфенов: - Ведь Друбич не очень витальная. Нет в ней такого самочного начала, прости господи, как в Самойловой, например. - Для меня и Самойлова, извините, холодна. - В Самойловой есть… Парфенов, продолжая фразу Эрнста: - …Жгучесть какая-то. - Она с виду меланхолична, но за этим такая чувственность... Парфенов: - А Друбич - очень тургеневская девушка. Не толстовская. Тогда как Самойлова была воплощением… И яркость брюнетки, и чернота глаз, которая способна затянуть. И некоторая японскость от дедушки-эмигранта… - Вам не кажется, что вы сейчас рассуждаете так же, как люди, которые ругают раскрашенного Штирлица? Самойлова была сексуальна для вас в вашей молодости, а новая версия вас не вдохновляет… Парфенов: - Не-е-ет! - Ну вот и мы с тобой попали в «48-летние старики». - А как вы, кстати, отнеслись к раскрашенному Штирлицу? Посмотрели? - Посмотрел. Более того, идея раскрасить «Семнадцать мгновений» обсуждалась с Александром Михайловичем Любимовым, когда он еще работал на Первом канале. - И как вам этот аргумент в пользу колоризации: молодежь не воспринимает «Семнадцать мгновений» из-за того, что они черно-белые? - Я не понимаю другого: ненависть, с которой заклевали фильм. Мне было обидно за коллег. Я защищаю право предлагать зрителю новую валентность продукта. Мы все время пытаемся быть вам интересными: теперь покрасим, здесь озвучим, тут станцуем, здесь фокусы покажем… Мы ж все время пытаемся перед вами плясать. Как ярмарочные зазывалы. А полемика по поводу «Семнадцати мгновений» часто была незаслуженно оскорбительной. - А вы не жалеете, что покрасили «В бой идут одни «старики»? - Конечно, нет. Быков хотел снять цветной фильм. И картина вся снята на пленэре, где синее и зеленое… - Пленэр раскрашивать - дело неблагодарное. Все равно тускло получается. - На мой взгляд, хорошо получилось. И реакция хорошая. И рейтинг. И раскрашено так, как и должен выглядеть цветной фильм 30-летней давности. - Уже давно все с интересом наблюдают, как Первый и «Россия» бьются за рейтинг, все время ставя что-то ударное на одно и то же время. Вы помните, когда напакостили конкурентам в последний раз? - Честно говоря, сидеть и думать, как бы напакостить, - мы так не делаем. Времени нет и желания. - Это я говорю - напакостить. А вы, как топ-менеджер, можете сказать так: «Я принял решение, потому что это позволяло не отдать конкуренту аудиторию». - Это реальная ситуация. Вот недавний пример. Хорошо зная психологию наших коллег, я предложил своим сотрудникам на летучке начать рекламировать цветную версию «В бой идут одни «старики» заранее, еще до того, как будет опубликована сетка с этим фильмом. Заранее сообщая конкурентам день премьеры. Зная, что цветные «Семнадцать мгновений» уже готовы, я понимал: наши товарищи не удержатся и выйдут раньше. Но для этого останется лишь 5 дней, а серий - 12, удобно не спрограммируешь… Да и тот, кто выходит раньше, берет на себя весь первый негатив. Это обычный тактический прием. Когда люди годами сидят друг напротив друга, опытный снайпер точно знает, чем поднять человека из противоположного окопа. - Про вас ходят легенды, что вы смотрите все программы Первого и держите всех в кулаке. - Мне странно, если кто-то из коллег не делает этого. Это же так очевидно. Управление каналом - это то же самое, что и управление самолетом. Вас же радует, что командир корабля держит всех в кулаке. - Были случаи, когда вы на дэдлайне врывались в студию и разгоняли всех? - Бывали. Мой любимый телевизионный анекдот: новостной корр. умирает от инфаркта, предстает перед чистилищем, и апостол Петр ему говорит: «У нас пересменка сейчас, есть пять минут. Я тебя знаю, ты человек хороший, сходи, посмотри, пойдешь туда, куда захочешь». Он открывает врата рая. Студия новостей. Бегают люди, кричат: «Материал, быстро, 30 секунд, дэдлайн!» Он с ужасом захлопывает дверь: «Да я из-за этого умер, что же в аду?» Открывает врата ада. Студия новостей. Бегают люди. Орут: «30 секунд, дэдлайн, где материал?! Эфир!» Закрывает дверь, подходит к апостолу и спрашивает: «А в чем разница?» «Все очень просто. Вторые не успеют»… - А вы знаете приоритеты на ближайшее время? Что стоит финансировать? - Качественное кино, в котором есть потребность у аудитории. Которое пропагандирует нормальные принципы человеческой жизни. Отдельные косноязычные высказывания, выдаваемые за артхаус, финансироваться вряд ли будут. Талантливый артхаус - будет. - Вот смотрите: по Первому показывали «Братьев Карамазовых». А рейтинг так себе, аудитория не увлеклась. - Когда мы ставили «Карамазовых» в сетку, мы понимали, что рейтинг будет низким. Хотя я считаю, что это достойная работа Юры Мороза. Но мы знали, что в июне и июле объем рекламы будет низким и с любым рейтингом мы его выработаем. И позволили себе сейчас, в июне, пока еще люди не уехали в отпуск, показать работу, которую считаем достойной, не заботясь о межканальных гонках за рейтинг. - А если бы вы показали сериал в марте? Был бы выше рейтинг? - Нет, не был бы. И у нас бы были проблемы с отработкой рекламы. Могу вам сказать - единственные более-менее высокие цифры «Идиота» были связаны с тем, что до этого в течение 15 лет на телевидении не было экранизировано ни одного классического произведения. Ни одного. Дальше ни одно классическое произведение - ни «Доктор Живаго», ни «Преступление и наказание» - цифр не собирали. Аудитория чувствовала, что их грузят. А средний зритель говорит: «Ну я сегодня что-то не готов. Может, потом». - Вот фильм Парфенова о Гоголе - это ж тоже было грузилово. Парфенов: - И это тоже было со средним рейтингом! - Постоянно говорят, что люди не понимают, что такое искусство. Нет, люди понимают отлично. Они включают телевизор, видят: «искусство» - и переключают. Телевидение - это коммуникация другая. Конечно, приятнее делать тонкое, художественное и умное телевидение, но мы работаем для огромной аудитории. А ее значительная часть не испытывает в этом потребности. Для тех, кто потребность испытывает, мы показываем программы и фильмы поздно вечером. Или насильно, с плохими рейтингами и в прайм-тайм, как «Братьев Карамазовых». - Получается, что вы делаете фон. Если меня не грузит телевизор, то он - именно фон. - Когда телевизор включают, обычно хотят отдохнуть. Посмотреть историю, посмеяться, послушать любимые песни, узнать новости. Но телевизор не должен быть агрессивным. Он ничего не должен заставлять делать. Но и фоном он тоже не является. Иначе и окружающая вас жизнь - тоже фон. Телевидение - такая же часть вашей жизни, как бы выспренно это ни звучало. - Мне просто интересно было, как вы воспринимаете свою работу. - Адекватно. Я делаю работу, которую сейчас считаю нужным делать. Стараюсь делать ее хорошо. А собрать канал, который страшно бы нравился мне и Парфенову, - это легко. Парфенов: - И никому больше не показывать. - Но общественного заказа такого у меня сейчас нет. А мы выполняем только коллективные заявки. Не индивидуальные. - Все же скажите, что понравилось лично вам в этом сезоне? - Стрельнул, к великому удовольствию моему, «Прожекторперисхилтон». Я рад, что мы сделали «Большую разницу» регулярной. Мы продекларировали год назад, что изменим юмор на телевидении, и в новом сезоне будет еще несколько юмористических программ, совершенно новых. Мы подтверждаем то, что обещали. Это другого класса, по-моему, очень неглупые и удачные передачи. - А что не выстрелило из того, на что вы рассчитывали? Есть ли неудачи продюсера? Или такого у вас не бывает? - Не мое это дело: определять, что получилось. Аудитория определяет. Провалов не было. Но, например, для «Двух звезд» - это последний сезон. Мне кажется, что из этой программы ушла энергия. Более того, мне кажется, что «Евровидением» мы сами себе оказали дурную услугу. Если бы «Две звезды» закончились до «Евровидения», было бы лучше. Концентрация больших денег и больших креативных усилий в единицу времени дает эффект, но ежедневно его повторять нельзя. - Вы будете сокращать затраты? На ивановском одном телеканале была зимой потрясающая находка: они сделали продуктовые наборы призами в викторине. Сперва хотели поиронизировать, но потом очень удивились, когда люди за тушенку стали бороться и слать SMS. У вас есть ощущение, что провинция уже готова к тому, что главный приз - не автомобиль? - На тушенку играть не будем. Полагаю, что Иваново тоже далеко от той стадии, когда тушенка является эквивалентом автомобиля. Так как этот кризис структурный, и как он будет развиваться, неизвестно, надо извлекать из него пользу. Потому что за последние 18 лет, когда мы активно становились частью мировой экономики, помимо положительных вещей вроде ассортимента продуктов в магазине и появившихся хороших услуг в разных областях, накопилась куча всякой дряни и ерунды. И кризис точно очистит нас от многих вещей. В том числе и на телевидении, которому есть от чего отмываться. - В недавней «Большой разнице» была пародия на «Стиляг» - «Работяги». И почему-то в финале плакать хотелось. Как-то было подчеркнуто давно сложившееся ощущение, что человек, который вытачивает деталь на заводе или возделывает хлеб, не получает уважения. А зависть вызывает барышня, которая удачно вышла замуж на Рублевку и носит стразики. - Мне не понравилась эта пародия, кстати. Она не точная, поэтому не смешная, а в чем-то даже обидная. Поймал себя на подобном же ощущении. А что касается гламура, да его уже нет. Как идеологии успеха - нет. Олигархи, героини вечеринок, завсегдатаи ночных клубов - это все уже неактуально. Ничто так драматично немодно, как вчерашняя тенденция. Теперь будут новые герои. Чтобы стать ими, одной тусовки будет недостаточно, придется что-то делать и что-то создавать. Но… Не все опять смогут стать героями, потому что кого-то Бог родил активным, а кого-то - ленивым и нелюбопытным. С другой стороны, если бы все были активными, мир бы лопнул. - И молоко из коровы тоже надо как-то добывать. - Вы же не пойдете доить корову? И Тимур (вошедший незадолго до этого Бекмамбетов) не пойдет. И Леня, несмотря на то, что он гордится своим происхождением из деревни Уломы, тоже не хочет. Но, между прочим, мы с Леней умеем доить корову. У Тимы я про это не спрашивал никогда.
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
