Год без Янковского

Разговор об "Анне Карениной" у нас зашел случайно. Я не помню, почему мы вдруг стали обсуждать "Анну Каренину". Я сказал Олегу, что у меня была мысль когда-нибудь экранизировать этот роман. Олег сказал: "Зачем когда-нибудь? Давай сейчас!" Олег мне внушил, что от мечтаний нужно попытаться перейти к делу. Солидно и серьезно собралось руководство Госкино, возглавляемого тогда Арменом Медведевым, и руководство Гостелерадио. Мы подписали контракт по поводу того, что телевидение и Госкино вместе будут финансировать телевизионный и кинематографический вариант "Анны Карениной".

Я позвонил Олегу и говорю: "Ты меня подзадорил снимать "Анну Каренину". А сам-то кого хотел бы там сыграть?" Он даже удивился: "Как это - кого? Каренина, конечно!" "Так ты же хорошенький, молодой", - говорю ему. "А что Каренин - чудище какое-то? Одноглазый горбун? Что за ерунда! Ты собираешься меня пробовать или нет?!" - "Конечно, собираюсь", - сказал я. Но когда стал обсуждать это, мне все говорили: несерьезно. Подумай сам, какая дура уйдет от Олега Янковского к кому бы то ни было...

А тогда пробовался очень сильный и странный состав. На роль Анны Карениной - Таня Друбич и Ира Метлицкая, изумительная актриса, потрясающей красоты женщина. На роль Каренина пробовались Петя Мамонов, Леня Филатов. Они все были убедительны, но в Олеге была какая-то исключительная личностная правильность по отношению к Каренину. И когда мы закончили пробы, я остановил свой выбор на Олеге. Он был так рад этому. Сказал, что у него появилось дело, ради которого вообще стоит жить. И меня это поразило не столько философским откровением, которые Олегу вообще-то не были свойственны. Я понял, что для него это было что-то очень серьезное и важное...

Когда лет через пятнадцать после первых проб мы заново начали работу над "Анной Карениной", то столкнулись с проблемой. 15 лет назад все были озабочены молодостью наших актеров. "А чего вы хотите от Олега? Чтобы он цеплялся ногой за ногу и падал лицом в омлет от немощи?" - отвечал я тогда. Теперь же мы столкнулись с другими рассуждениями. Анне Карениной было сколько лет? А Тане Друбич сколько? Пусть она и очень хорошо выглядит... Каренину было 44 года, а Олегу уже все-таки за шестьдесят... И я был вынужден с не меньшей убедительностью доказывать: "Как вы не понимаете: то, что написал Толстой, - это драма зрелых людей"...

Вот пример актерского чутья. В сцене, когда Анна находится при смерти, я смотрю - у Олега что-то в руках. Оказывается, он вытащил из кармана белый платок, протер руку, протягивает руку Вронскому и опускает руки. Белый флаг перемирия. Причем это было между прочим, он не делал из этого концептуальное действо. Маленькая подробность, но за ней стояла по-настоящему грандиозная актерская работа, тонкое понимание текста и того, что происходит на самом деле.

Его интересовала тончайшая ювелирная работа, микроработа. Например, такая интересная история. Когда снимаешь, особенно если торопишься, нормально не обращать внимания на машины на улице, на их "бип-бип". Но Олег пришел на озвучание и - не смог механически повторить текст Каренина. "Да брось дурака валять, попробуй, ты даже спиной к экрану всё сможешь сделать", - говорю я ему. "В синхронность попасть смогу, а так - нет. Попробовал. Не получается". И мы оставили как есть, что-то там делали с фонограммой, чистили, нанимали специалистов, которые вылущивали звук. Калька Каренина была исключительно сложно положена на душу Олега. Это нельзя было сдвинуть ни чуть правее, ни чуть левее. Всё осыпалось и превращалось в ничто.

Постоянно повторялась одна странная история. Олег отснялся, ему говорят, что он свободен. Через полчаса поворачиваюсь: сидит, разгримированный, никуда не убежал. "Ты чего сидишь?" Я, говорит, хочу посмотреть. Он сидел и смотрел, как играет Таня. На следующий день всё повторялось. Это была для него необходимость, для нынешних актеров непонятная. Сколько он мог сидеть - пока его не забирала машина в "Ленком" на спектакль, столько он и сидел. До упора.

Я уже не говорю о человеческом благородстве. Мы снимали сцену с Таней в Юсуповском дворце как раз в канун ее дня рождения. Снимали без Олега. Только минула полночь, первым, кто появился с огромнейшим букетом, был Олег Янковский... Он был у нас и заводилой, и душевной доминантой.

Он нормально себя чувствовал, и мы все были убеждены, что Олег проживет до ста лет. Накануне 2009 года Таня Друбич мне говорит, что прочла в интернете про проблемы со здоровьем у Янковского. И тут я насторожился. Неделю, две, три нет звонков от Олега. А он всегда звонил с диким занудством: когда, где, что... Я ему позвонил: куда ты провалился, тут сказки рассказывают, что ты якобы в какой-то клинике лежал. Он подтвердил. Я говорю: "Вот тебе раз. И что делать?" - "Как что делать? Бороться будем!" Как новый этап жизни он начал эту беспрерывную борьбу... Мы часто созванивались. Олег спрашивал, когда премьера фильма, где она будет. Когда мы придумали премьеру в Санкт-Петербурге, в Михайловском театре, я спросил: "Приедешь?" - "Конечно, приеду. Даже если мне будет очень хреново, наколюсь и приеду"...

За несколько дней до премьеры все это завершилось тем, чем завершилось. "Анну Каренину" Олег не увидел. Сложить связную эпитафию я не могу. Точнее, не хочу. Потому что Янковский был - воздух, дуновение ветра, трепет ангельских крыл, разгоняющий омертвение воздушной среды, которое возникает от усталости, несправедливости и вранья. При нем всё начинало жить, шевелиться. Я по-прежнему чувствую и шелест крыл, и движение воздуха, и то, как холодеют щеки и радуется душа...