|
Журнал "Эксперт-Урал
" от 24.12.2007, Чудище обло
Авторы: Евгения Еремина, Аркадий Коновалов
Типичный портрет Урала в мировой прессе: всеобщая бедность, социальные проблемы и агрессия. За 15 лет региону не удалось обозначить себя как единый политический, экономический и культурный субъект и создать благоприятный образ в глазах Запада
«Уральские горы — звучит весьма романтично. На самом деле это небольшие возвышенности, покрытые лесами. Деревья, которые вы постоянно видите за окном, в основном березы, поначалу кажутся исполненными очарования. Несколько сотен миль сплошного очарования… На следующее утро под дождем, если повезет, они становятся уже только просто симпатичными. Вскоре превращаются в обычные деревья. Боже, опять эти чертовы березы!» — делится впечатлениями о поездке по Уралу корреспондент британской газеты The Guardian Юэн Фергюсон. Именно популярная пресса определяет образ региона в глазах бизнеса и обывателей. Каким был Урал в мировых СМИ в 2007 году?
Большая часть иностранных журналистов знает о регионе понаслышке. Самая популярная ремарка в публикациях: «Екатеринбург — город в 900 милях к востоку от Москвы». Понятия «Урал» как территориально-экономического комплекса для западной прессы не существует, чаще можно встретить сочетание «Уральские горы» просто в качестве географической привязки. В репортажных зарисовках фигурируют в основном Екатеринбург, Челябинск, Тюмень, Пермь. Прочие областные центры — Курган, Оренбург, Ханты-Мансийск, Уфу или Салехард — в зарубежных публикациях не отыскать.
Журналисты едут в регион в основном в погоне за остатками советской империи или из осторожного исторического любопытства — посмотреть, где родился первый российский президент, где умер последний русский царь. Едут за одним и тем же, поэтому картинка у них (а значит, и читающей публики) выходит несколько однобокая: Романовы, Ельцин, бандиты, бедность. Чаще всего иностранцы слышат то, что хотят услышать, — и с удовольствием об этом рассказывают.
Вот как, к примеру, описывает визит в Екатеринбург журналист Би-би-си Джеймс Роджерс: «“Думаешь, в сказку попал?” — улыбается местный таксист, оказавшийся настоящей кладезью историй из жизни современной России. Его друзья из милиции поймали кого-то, кто пытался брать деньги за бесплатную парковку. Солдаты из местной части давали за деньги пострелять из артиллерийского орудия. В одном из баров случилась потасовка из-за зажигалки. Одноногий гангстер сбежал из тюрьмы, но был пойман по пути на Кавказ. Все истории перемежаются шутками о продажных дорожных копах и пьющих “новых русских”».
Щедро опекаем КГБ
До 90−х годов прошлого века Урал был закрыт для иностранцев. На Западе краем уха слышали, что здесь какие-то оборонные заводы, что местные горы высоки и скалисты, а КГБ всеведущ и жесток. Ощущение страха времен холодной войны за границей изжили не до конца: чувство невидимой угрозы, исходящей с Урала, до сих пор преследует западных журналистов.
Почему боятся? Причин множество. Безусловно, основная — ядерная и радиационная угроза. Апокалиптические картинки уральской действительности рисует немецкий журнал Der Spiegel: «Надев москитные сетки
и вооружившись дозиметрами, Клеменс Вода и трое его русских коллег проезжают мимо скучающего охранника и желтого знака «радиоактивность» вглубь охраняемой территории. Кругом пустые улицы и поля, заросшие бурьяном. Болотистые берега Течи люди покинули несколько десятков лет назад. Группа приближается к Метлино, городу-призраку, оставленному в 1956 году. Открытое всем ветрам зернохранилище возвышается над прочими зданиями. Ученые берут пробы почвы и проходят мимо заброшенной православной церкви. Один из них забирается на колокольню и приносит оттуда кирпич. Кирпич станет доказательством». Словом, Челябинская область еще долго останется для Запада одним из главных примеров российских ядерных ошибок.
Немецкая газета Frankfurter Rundschau обеспокоена и обычными военными учениями: «На Южном Урале специалисты из России, Китая и четырех среднеазиатских республик упражняются в борьбе с терроризмом. Это одна из задач, ради которых была создана Шанхайская организация сотрудничества, объединяющая шесть государств. Поэтому защита от терактов, причина которых может лежать в политической плоскости, для всех них — задача номер один. Однако здесь существует проблема: все шесть государств нацелены прежде всего на борьбу с предполагаемой исламской угрозой, но каждое понимает эту угрозу по-своему». Это о летних учениях ШОС под Челябинском: любая концентрация непредсказуемой и непонятной военной силы на Востоке дает западным журналистам серьезный повод для опасений.
Еще одна любимая иностранцами советско-имперская тема — ГУЛАГ. В сознании многих Урал представляется одним большим бывшим концентрационным лагерем. Кун ван Звол из голландской газеты NRC Handelsblad рассказывает о недавнем посещении музея лагеря «Пермь-36»: «В 90−е годы ни у кого не было времени на приводящие в уныние рассказы, а после того, как кагэбэшник Путин стал президентом, тема неофициально стала табу. Такой музей, как «Пермь-36», не вписывается в его проект восстановления национальной гордости. «Мы не можем все время находиться в радикальной оппозиции к нашей собственной истории», — сказал Путин. Конечно нет, если его КГБ играет в ней неприглядную роль».
Вообще, написать об Урале и не упомянуть при этом КГБ — задача для иностранного журналиста почти непосильная. Впрочем, сейчас в ходу обобщенное понятие — siloviki, контролирующие все и вся, остающиеся для Запада врагом загадочным и опасным. Так, для британской прессы одним из важнейших событий года стало закрытие офиса Британского Совета в Екатеринбурге. Колин Фримэн из газеты The Daily Telegraph не жалеет яда: «Эта организация (Британский Совет. — Ред.) повсеместно является культурным крылом посольств Великобритании, но кремлевские ястребы, с враждебностью которых ей пришлось столкнуться, расценивают ее как аванпост коварной британской разведки».
Что интересно, об уральской экономике западная пресса пишет с тем же чувством тревоги, что и о пресловутом КГБ. К примеру, солидный американский журнал Business Week так начинает материал, посвященный российским инвестициям в американскую промышленность: «Русские идут! Российские производители стали готовят атаку на американский рынок. Последняя попытка: некогда архетипический советский динозавр ММК строит завод в Огайо стоимостью 1 млрд долларов».
Бедные люди
Страх рождает неприязнь, поэтому ужасы и дикость российской глубинки (а Урал иностранцы воспринимают именно так) западные журналисты описывают с большой охотой. Среди тем, мелькавших в мировой прессе в 2007 году, немалую часть занимают социальные проблемы разного толка.
Значительный резонанс вызвало дело Андрея Сычева, избитого в военной части под Челябинском. Обычно оно служит поводом для обличения плачевного состояния российских вооруженных сил. «В российской армии стали обыденными жестокое обращение, смерть в результате пыток, самоубийства от отчаяния — однако общественность не знает об этом или не хочет знать», — пишет немецкий журнал Focus. Позже весь мир узнал об инциденте в одной из екатеринбургских больниц: «За решетчатым бортиком детской кроватки можно было увидеть младенца, который то и дело возил ручками по лицу. Покормив ребенка, медсестра заклеила ему рот пластырем. Кадры, снятые в отделении для новорожденных одной из больниц уральского Екатеринбурга, шокировали все Россию» (австрийская газета Die Presse).
Еще одна проблема, волнующая западные СМИ, — рост националистических настроений. Американское информагентство Associated Press так прокомментировало осуждение пятерых подростков за убийство в Екатеринбурге 21−летнего еврейского парня: «В последнее время в России наблюдается рост ксенофобии по отношению к чернокожим, иностранцам и евреям». Попали на страницы мировой печати и обрушение крыши бассейна в поселке Чусовой, и бунт в детской колонии в Кировграде, и приговор банде убийц из Нижнего Тагила.
В то же время к новым социальным героям — екатеринбуржцу Кириллу Форманчуку («Медведу») и пермскому учителю Александру Поносову — иностранные журналисты отнеслись с симпатией. Так уральского борца с Microsoft описывает испанская газета La Stampa: «Он зарабатывает около 170 евро в месяц, живет в 10 тысячах километров от Сиэтла, в деревушке, затерявшейся на Урале, у него странная фамилия и борода странствующего православного святого — и его обвиняют в том, что он обокрал самого богатого человека мира». В связи с делом Форманчука американская газета New York Times не упустила случая пожаловаться на ГИБДД: «Кирилл Форманчук, как и почти все российские автомобилисты, привык, что дорожные инспекторы приказывают ему остановиться и штрафуют за заведомо высосанные из пальца нарушения».
Картина, прямо скажем, малоприятная. Что в сухом остатке? Два главных события: смерть Бориса Ельцина и обнаружение новых останков царской семьи. Позитивными их не назовешь, но по крайней мере урона образу Урала они не наносят.
Ельцин — фигура для иностранных журналистов одиозная. После его смерти они в обязательном порядке посетили Екатеринбург и малую родину президента — село Бутка (подробнее о том, что можно там увидеть, см. «Большие надежды малой родины», с. 100) Цитируем NRC Handelsblad: «Даже в Екатеринбурге трудно быть поклонником Ельцина. Когда мы стали разговаривать с двумя одноклассниками почившего Ельцина, они сразу прищурились от недоверия. Все ограничилось одной шуткой о водке. Через полчаса лаконичных ответов: “да”, “нет”, “ах, я этого не знаю” — мы сдались. На прощание оба собеседника настоятельно просят нас “объективно писать о нашем Боре”». Впрочем, «о Боре» журналисты пишут мало — все больше рассуждают на отвлеченные социальные темы. Джеймс Роджерс из Би-би-си о посещении Бутки: «Мы съездили в Бутку (250 км, или 155 миль, от Екатеринбурга). Для жителя маленького переполненного острова это огромное расстояние — а ведь мы все еще были в Свердловской области». Остальную часть репортажа занимает описание разрушенной промышленности и унылых пейзажей свердловской глубинки.
В темном царстве
Возникает резонный вопрос — пишут ли об Урале на Западе что-то хорошее? Как ни странно, пишут. Впрочем, приходится искать иголку в стоге сена. Немецкая газета Sueddeutsche Zeitung рассказывает о новой уральской литературе: «Уральцы Алексей Иванов, Ольга Славникова и Игорь Сахновский — новые литературные надежды России. Не случайно именно скалистый Урал стал местом рождения современной прозы: именно здесь производство высокотехнологичного оружия собирало лучшие научные кадры со всей России. Теперь дети того поколения идут своей дорогой сквозь постсоветский хаос. Урал — настоящая кладовая литературного воображения». The Daily Telegraph между делом хвалит екатеринбургские музеи: «Город не очень красив и наполнен множеством уродливых советских зданий, но в нем есть несколько хороших музеев. Более 10 тыс. видов горных пород вы найдете в Музее минералогии, фрагмент самолета шпиона Гэри Пауэра — в Музее военной истории, исторические снимки — в местном Музее фотографии».
Почти всегда Урал называют важным промышленным регионом. Но из значимых местных экономических новостей 2007 года в мировую прессу попало не больше десятка. Британская газета The Guardian написала о соглашении между заводом «Автомобили и моторы Урала» (Новоуральск) и китайской Geely. Агентство Reuters — о покупке «Уральскими авиалиниями» семи самолетов Airbus и инвестициях ММК в создание штамповочного производства. Все. Еще один любопытный момент: для иностранной деловой прессы, как ни странно, экономическим центром Урала является Челябинская область: именно она чаще всего упоминается в публикациях. Financial Times посвятила городу отдельный материал: «Челябинск — одна из крупнейших мастерских Советского Союза — восстанавливает свою промышленную мощь. Пятнадцать лет назад местное ядерное и танковое производство оказалось в коллапсе. Сейчас темпы роста промышленного производства превышают российские в два раза».
Смесь страха и интереса, сочувствия и презрения — таково ключевое настроение всех публикаций в мировой прессе, посвященных Уралу. Вот публикация журнала The Economist: «Те, кто давно живет в Екатеринбурге, помнят состояние местного аэропорта в 1990−х: никакого такси и (довольно часто) никакого багажа. Зал прибытия до сих пор напоминает о том жутком времени. Рядом — новый бизнес-терминал: скандинавский блеск и эффективность, бар и интернет-кафе. Разные части аэровокзала — метафора развития самого города. С одной стороны, именно здесь большевики убили царя в 1918 году.
С другой, — рядом с городом есть мемориал жертвам сталинских репрессий — достаточно редкая и трогательная вещь для нации, страдающей поголовной амнезией. Совсем близко от него — кладбище, на котором похоронены жертвы раннего капитализма. Здесь стоят их статуи в полный рост: в основном это бандиты, давшие городу репутацию уральского Чикаго. Сейчас бывшие бандиты вышли из тени или ушли в политику. Город стал привлекать иностранных туристов, здесь открылось несколько европейских консульств. Обновился и аэропорт».
Урал остался для Запада унылым и депрессивным промышленным центром, полным социальных проблем. И общественно-политические, и деловые издания пишут об одном и том же — бедности, агрессии, бандитах. Регион не смог стать полноценным политическим, культурным или социальным субъектом в глазах иностранцев.
Нам критически важен благоприятный имидж в глазах иностранцев: от этого зависит и приток инвестиций в регион, и интерес со стороны западной общественности. Как сформировать позитивный образ территории? Мы могли бы сделать ставку на красочные презентации за рубежом. Но кто даст гарантии, что они не рассыплются в прах после ЧП, подобных «делу Сычева». Поэтому в такой ситуации основное внимание необходимо уделять не сглаживанию минусов, а демонстрации того лучшего, что у нас есть — производственных возможностей, туристических объектов, культурных достижений. Сейчас иностранцы знают только о негативе, а для объективной точки зрения необходим и позитив.
Использованы материалы сайтов inosmi.ru, inopressa.ru и изданий The Guardian, Der Spiegel, Frankfurter Rundschau, NRC Handelsblad, The Daily Telegraph, Die Presse, Focus, New York Times, La Stampa, Sueddeutsche Zeitung, Business Week, The Economist, информационных агентств Associated Press и Reuters.
|
