«Смутное время» для Андрея Шишкина

пресс-папка к теме

Журнал "Эксперт-Урал" от 29.10.2007, Яма
Автор публикации: Н. Денисова
Наталья Денисова: В ней сегодня не только оркестр, но и весь Екатеринбургский театр оперы и балета. Одна из главных проблем — в слепом копировании западных моделей оперного менеджмента, несовместимых с практикой русского репертуарного театра. Кроме того, требуется мощный художественный лидер

Благополучная 95−летняя история Екатеринбургского театра — единственного в регионе федерального подчинения — дала трещину (см. «Театр военных действий», «Э-У» № 26 от 10.07.06). И разлом растет. Меняются директора, надежды то вспыхивают, то снова гаснут. Нынешний сезон начался с помпезной премьеры «Хованщины» — и массового исхода коллектива: в балетной труппе счет уволившихся пошел на десятки, музыканты меняют театральный оркестр на другие, певцы ищут работу на стороне. Главное — из театра уходят зрители.

— Наша публика избалована, она еще помнит те времена, когда оперный был лучшим в стране, — говорит музыкальный и театральный критик, эксперт Национальной театральной премии «Золотая маска» Лариса Барыкина. — Большой и Мариинский тогда спали крепким музейным сном, а у нас на легендарные спектакли Евгения Колобова, а затем тандема Александра Тителя и Евгения Бражника народ валом валил, столичные критики стаями слетались, пресса шумела. Сегодня театр оказался вне зоны критики. Журналисты со слов руководства пишут бодрые анонсы премьер, и с виду картинка радужная…

Попробуем разобраться, насколько она реальна.

Народ безмолвствует

— Лариса, год назад Михаил Швыдкой представлял нового директора как сильного менеджера. О работе театра судят по спектаклям. Как вы оцениваете последние премьеры?

— После многолетнего кризиса назначение Андрея Шишкина, до этого возглавлявшего башкирскую оперу, сулило перемены. И они начались: в театре возникли новые люди, появились новые спектакли. Однако из четырех премьер прошлого сезона лишь две можно считать полноценными: давно не шедшую на сцене нашего театра оперу «Снегурочка» и балет «Корсар». В перелицовках «Травиаты» и «Тоски» ни новизны, ни просто внятных художественных помыслов обнаружить не удалось. Про «Травиату» рассказывали, что она поставлена за пять дней, правда, заявлений насчет рекордов Гиннесса не последовало. Кроме желания сделать незатейливый гастрольный спектакль, а для этого втиснуть купированную партитуру в два с половиной часа (чтобы не утомлять западную публику), а легкие декорации — в багаж, других целей не прослеживается. Менять качественную итальянскую режиссуру прежней постановки «Тоски» разумно было бы только на нечто неординарное, но смена получилась в обратном направлении. Балет «Корсар», очевидно, призван был стать гвоздем сезона. Весть о том, что новую версию осуществляет Жан-Гийом Бар, танцовщик высшего ранга Парижской оперы, даже в Москве обсуждалась с интересом и недоверием. Постановщик предложил свое видение старинного балета, встряхнувшаяся труппа с удовольствием осваивала европейскую хореографию с французским оттенком. Но романтический балет предполагает феерическую сценографию, а спектакль глаз не радует, все невыразительно, тускло. Остается только узнать, по какому принципу формируются команды постановщиков, если так заваливается громкий проект?

— Новый сезон открылся премьерой «Хованщины»: такие постановки — всегда заявка на концепт.

— При всех благих намерениях то, что предложено, больше смахивает на полуфабрикат. Хор неплох, есть замечательные работы артистов в первом составе. Но оркестр под руководством нового музыкального лидера Сергея Стадлера вместе со сценой не дышит. Задники красивы, но сценическое пространство не решено, свет не поставлен. Как это может быть в профессиональном театре? В режиссуре преобладают стоячие мизансцены, персонажи смотрят не друг на друга, а на дирижера. Ясно, что хотели исторически достоверного спектакля, но получили типичную оперную вампуку: клееные бороды, посконные рубахи… А в чем мы, зрители, должны увидеть сегодня смысл грандиозной исторической драмы Мусоргского? Что пережить, кроме музыкальных красот? Ведь композитор заложил к сюжету такой вневременной подтекст, от которого должно сжаться сердце: как все повторяется в этой жизни… И три века спустя сильные мира сего делят власть, а народ, как водится, за все в ответе.

Профессиональной катастрофы в театре, конечно, пока нет: у коллектива большой запас прочности. Но уровень последних работ — среднепровинциальный: ни событий, ни потрясений. При этом удручает необъяснимое желание сменить всё и всех любой ценой: и спектакли, вошедшие в историю, и артистов.

— Насколько оправдано массовое присутствие варягов: от балерин до музыкального руководителя? «Лебединое озеро» с башкирскими солистами выглядело жалко, если не смешно. Неужели наши хуже?

— Окружение себя на новом месте земляками и соплеменниками — обычная российская практика. Многие штатные работники театра — артисты, режиссеры, дирижеры, художник, хормейстеры — оказались не у дел. При этом меняют их на тех, кто ситуацию не улучшает. Страдает творческое самолюбие отстраненных и, подозреваю, их кошелек. Не здесь ли корень неутихающих в театре конфликтов?

Действующие лица

— Но агентство по культуре обещало пристальный контроль за ситуацией в театре…

— Да, московские чиновники бывают на каждой премьере. Однако есть ощущение, что они видят «потемкинские деревни»: полный зал гостей, премьерное возбуждение. А на кураже можно и успех словить. Однако все театральные знают: по-настоящему премьеру нужно смотреть после трех-четырех показов: тогда понятно, что от спектакля остается — или он набирает, или разваливается.

В оперном постоянно много приезжих постановщиков и артистов, включая иностранцев. Приезд и гонорар каждого — круглая сумма. Бюджет каждой новой постановки тоже выливается в копеечку. Ясно, что средства в театр вкладываются огромные. При этом вопрос о целесообразности их использования должен у кого-то возникнуть? Может, лучше «меньше, да лучше»? К чему такие рекорды, если спектакли неконкурентоспособны даже внутри России, не говоря уж о международном уровне.

— Но театр за это время дважды побывал на гастролях за рубежом: в Португалии и в Таиланде. Говорят, удачно…

— Не сомневаюсь, в труппе есть артисты, способные вдохновить, тем более — неискушенную публику. Но гастроли гастролям рознь: можно выступать на задворках Европы, а можно — в приличных залах и за хорошие гонорары. Да и понятия успешных гастролей в финансовом и творческом плане не всегда совпадают.

— В чем причины происходящего в Оперном?

— Один сезон, начало следующего, конечно, небольшой срок для глобальных выводов. На мой взгляд, главная проблема в том, что выпускаемые спектакли заранее обречены. Потому что сделаны второпях и брошены на произвол. С точки зрения менеджмента — как бы по-западному. Да, там спектакли ставятся быстро и сборной командой (интендант назначает постановщиков, по кастингу набирают актеров и музыкантов, замечу, полностью готовых). Но на Западе все кончается прокатом серии, потом спектакль либо оставляют до лучших времен, либо возобновляют, если он востребован публикой. А у нас спектакль живет в традициях русского репертуарного театра, и кто-то обязан следить за его судьбой. Процессы изготовления продукта и его проката должны соотноситься.

Есть еще проблема. В конце сезона в оперном не было ни одного главного специалиста. После неудачного концерта-закрытия дирижер Михаэль Гюттлер, который был назван музыкальным руководителем театра, но присутствием его сильно не баловал, пост покинул. Вместо него назначен Сергей Стадлер, известный музыкант, выдающийся скрипач. Вновь надежды, как в случае когда-то с Вячеславом Гордеевым, вместе с Гюттлером пополнившим ряды «виртуальных руководителей». Во всей этой чехарде приглашаемых меня не покидает одна мысль: какова их мотивация работы в Екатеринбурге? Если это только дополнительный источник их собственного бюджета — одна история. Но хочется, чтобы их личные творческие амбиции совпадали с намерением театра стать лучшим в России. Хотя бы в периферийной. Приведу пример. Другой оперный театр федерального подчинения (в России их всего два), Новосибирский, такие цели поставил и достигает: ежегодно — «Золотые маски», на следующий сезон запланирована копродукция с Парижской оперой («Макбет» Верди), причем новосибирцы будут выступать в столице Франции. Конечно, там есть харизматичный дирижер Теодор Курентзис, тоже не сибиряк, между прочим. Однако он в театре регулярно, новосибирский оркестр с хором под его руководством на столичных сценах концерты дает, а директор Борис Мездрич привлекает к постановкам главных двигателей сегодняшнего театрального процесса, тоже приезжих. Но спектакли выходят качественные и громкие. А о нашем театре давно никто слыхом не слыхивал.

— В чем, на ваш взгляд, может быть конструктив?

— Советы давать можно, вопрос в том, насколько они востребованы. На мой взгляд, не грех было бы вернуться к практике прежнего времени, когда существовал полноценный художественный совет театра, с включением разных специалистов, в том числе в театре не служащих, а потому свободных в высказывании своей точки зрения. И попечители в нем должны быть, и кто-то из местных властных культурных институций. В конце концов, город и область гордятся тем, что в стране нет национального проекта «Культура», а у нас есть. А разве старейший и крупнейший театр Екатеринбурга — не культура?

— Что делать худсовету?

— Обсуждать. Репертуарную политику, практику приглашения специалистов и сдачи спектаклей. Подробно, профессионально, доброжелательно. Федеральный театр не может быть келейным. Конечно, право решать (собственно, как и ответственность за происходящее) с первого лица никто не снимает, но у него будет хотя бы спектр мнений, и это даст почву для анализа. Есть предложение и для учредителей — федерального агентства по культуре. Когда-то критики для министерства культуры отсматривали и рецензировали спектакли по всей России. Так складывалась полная картина театрального процесса. Не стоит ли к этому вернуться? А самое главное — театру необходим не только менеджер, но и мощный художественный лидер.



Журнал "Эксперт-Урал" от 10.07.2007, Театр военных действий
Автор публикации: Л. Барыкина
Лариса Барыкина: Причина конфликта в Екатеринбургском академическом театре оперы и балета — отсутствие грамотного менеджмента. На роль антикризисного управляющего назначен новый директор

2 июля в Екатеринбургском театре оперы и балета состоялось знакомство труппы и театральной общественности с новым директором. Им стал Андрей Шишкин, до этого возглавлявший оперный театр Башкортостана. Представлять его прибыли учредители театра. Презентацию в формате ток-шоу с лоском опытного телеведущего провел глава Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой. Театр в последние годы сотрясали бесконечные закулисные войны. Теперь объявлено о начале нового этапа в его жизни.

История вопроса

Первые признаки неблагополучия наметились еще в начале 90−х в связи с новыми экономическими реалиями и оттоком лучших творческих сил. Но театру удавалось сохранять популярность и достойно существовать. В декабре 2004 года отставка более 20 лет руководившего театром Владислава Вяткина (официально — на пенсию, реально — из-за конфликта с главным балетмейстером Вячеславом Гордеевым, редко балующим театр присутствием) спровоцировала начало «смутного времени». Стали вылезать накопившиеся проблемы: маленькие зарплаты (в сравнении с соседними оперными — в Перми и Челябинске), отсутствие громких событий, международных гастролей, резкое падение зрительского интереса. Назначенный в январе 2005 года на директорский пост Юрий Орлов не только не сумел решить ни одной из них, но и усугубил ситуацию.

Тем временем кульминации достиг конфликт большой группы солистов оперы и художественной коллегии театра с главным дирижером Евгением Бражником, исповедующим авторитарный стиль руководства. Артисты отказались петь в его новой постановке, и за последний сезон не выпущено ни одной оперной премьеры. Объявленный Бражнику за это выговор суд отменил, а в начале июня Орлова вызвали в Москву и прервали с ним контракт раньше положенного срока. Но пока новый руководитель не был назначен, мало кому известный и.о. директора Сергей Сердюков вернул в театр Орлова и уволил народного артиста России Бражника — «за прогулы». В соответствии с хрестоматийной формулой, трагедия развала одного из лучших театров страны стала превращаться в фарс. Оперный регулярно фигурировал в сводках скандальных новостей, волны компромата заливали экраны и сайты. Городские и областные власти между тем молча взирали на ситуацию, не имея рычагов воздействия: театр-то федеральный.

Суть конфликта

Коротко ее можно описать так — отсутствие грамотного театрального менеджмента, подразумевающего прописные для цивилизованного мира истины. К примеру, театр, как и любой сложный организм, должен функционировать экономически, а управленческие должности (как и партии в спектаклях) нужно раздавать не родственникам и «преданным людям», а профессионалам. Кресло руководителя (будьто директор или главный дирижер) следует занимать на строго определенный срок, а не с мыслью уйти с него только в мир иной.

Происходящее в Екатеринбургской опере можно считать отрыжкой советского прошлого и объяснять исчерпанностью взаимоотношений конкретных людей с театром. Отчасти — соотносить с общероссийской проблемой руководства учреждениями искусства в новых условиях. Примирить существование рыночной экономики и творческого процесса вполне реально при толково выстроенной схеме полномочий и обязательств (не говоря уже о человеческой толерантности) менеджера-руководителя и художника-творца. Соединение их в одном лице случается, но редко: есть феноменальный Валерий Гергиев, главный дирижер и лидер Маринки, есть художественный руководитель Пермского оперного Георгий Исаакян. На встрече Швыдкой и другие не раз вспоминали Свердловскую филармонию, где сумели поставить дело на рельсы новых управленческих технологий.

Перспективы

Хоть и с опозданием, и это признал Швыдкой, театру дали антикризисного управляющего с контрактом на пять лет (обычно — три года). У Шишкина — репутация крепкого театрального руководителя (по образованию он инженер-экономист) и картбланш, но хозяйство ему досталось в катастрофическом состоянии. В активе: труппа, имеющая отличные голоса, прекрасных танцовщиков, профессиональный оркестр; собственные производственные цеха с уникальными мастерами и роскошное здание в центре Екатеринбурга. Отягчающих обстоятельств не меньше. Люди измождены атмосферой скандалов и интриг. Нет творческих лидеров: уже 16 лет — главного режиссера, главный балетмейстер «виртуален», а главный дирижер — в состоянии хронической судебной тяжбы. Отсутствуют долгосрочное планирование и системный маркетинг, не разработана схема работы с попечительским советом, не эффективна работа со зрителями и т.д.

Станет ли новый директор возобновлять институт главных специалистов или обратится к западному опыту и будет искать интендантов — профессионалов, не имеющих собственных творческих амбиций, но способных внятно артикулировать репертуарную политику? Сохранит на ключевых постах даже тех, кто скомпрометировал себя, или приведет новую команду? Труппа театра отправляется в летний отпуск с главной мыслью: паковать чемоданы «насовсем» или ждать перемен к лучшему…

Как известно, репутацию зарабатывают годами, а теряют в одночасье. Возможно, грядущее 100−летие Екатеринбургского театра заставит здравомыслящих профессионалов забыть о распрях и проникнуться идеей его возрождения.