|
Журнал "Русский репортер" от 14.06.2007, За широко закрытыми дверями
Причина того, что в стране так много детей-отказников, — не в равнодушии и черствости людей. Окзывается, дети, брошенные мамами, месяцами, а то и годами живут в больницах просто потому, что о них никто ничего не знает. В Екатеринбурге, где год назад о детях-отказниках заговорили вслух, их количество уменьшилось вдвое. Государство построило в городе новый Дом ребенка. Все остальное придумали и сделали граждане
Автор публикации: А. Рудницкая
Анна Рудницкая: Татьяны и Алексея Ямщиковых, владельцев собственной небольшой фирмы по внедрению компьютерных систем, двое детей — 16−летний Михаил и 4−летняя Даша. Михаил — ранний ребенок, Татьяна и Алексей поженились на третьем курсе института и почти сразу родили сына. А когда ему исполнилось 12, захотели еще ребенка. Но врачи сказали — нельзя. У Татьяны тяжелое заболевание крови, и самый лучший гематолог города объяснил ей, что, даже если бы у нее вообще не было детей, он не позволил бы ей рожать, потому что это стало бы последним, что она сделала в жизни. Татьяна поплакала, потом вспомнила собственную мысль после первых тяжелых родов: «В крайнем случае усыновим еще кого-нибудь», набрала в «Яндексе» слово «усыновление» и попала на сайт проекта «К новой семье» московского благотворительного фонда «Приют детства». Несколько месяцев она читала на сайте истории родителей, усыновивших ребенка, и задавала вопросы администраторам, потом еще 3 месяца уговаривала мужа. А потом они написали заявление в районный отдел опеки и скоро принесли домой 4−месячную Дашу.
Случай Татьяны и Алексея Ямщиковых во многом классический. И в том, как отнеслись к их затее окружающие — против были все, включая друзей и родителей мужа. И в том, как отреагировала система — судья, решавший вопрос об усыновлении, прямо во время процесса рассказал Татьяне столько страшных историй о преступлениях, совершенных детьми из детдомов, что женщина вышла из зала в слезах. Неклассическим этот случай стал потому, что Татьяна и Алексей не старались сделать из усыновления тайну, а, справившись со своими трудностями, захотели помочь другим. В мае супруги Ямщиковы открыли в Екатеринбурге школу для приемных родителей.
На вопрос, кто натолкнул их на эту мысль, Татьяна задумывается.
— Пожалуй, социальный марафон на местном телеканале. Ну и, конечно, Светлана Сорокина.
Помогите помочь
Год назад ситуация с детьми-отказниками в екатеринбургских больницах была похожа на катастрофу. Их число приближалось к полутора сотням, они занимали треть всех детских коек в стационарах города. Тому были две причины. Три года назад Минздрав сократил перечень социальных показаний для прерывания беременности, а вскоре совместными усилиями Генпрокуратуры и Министерства образования было фактически запрещено иностранное усыновление. Численность отказников увеличилась, усыновителей стало меньше, и мест в домах ребенка, куда должны отправляться дети из больницы, уже к середине 2005 года просто не было. Поэтому вместо положенных по медицинским инструкциям двух недель брошенные младенцы стали проводить в больницах несколько месяцев, а некоторые — год и больше.
В январе все федеральные телеканалы обошел сюжет про медсестру из 15−й детской больницы Екатеринбурга, которая заклеивала ребенку-отказнику рот скотчем, чтобы не кричал. Но еще раньше тревогу по поводу ситуации с отказными детьми забил горздрав. Из больниц стал увольняться медперсонал. Те самые медсестры, которые сбивались с ног, чтобы успеть покормить младенцев положенные 6 раз в сутки. Проблема отказников обсуждалась на заседаниях городской Думы, где предлагалось не только построить еще один, четвертый, Дом ребенка, но и принять областной закон о патронатном воспитании, ввести в больницах дополнительные ставки, начать учить школьников профилактике беременности.
А в мае 2006 года на «Четвертом канале» Екатеринбурга прошел первый социальный телемарафон «Вместе сможем все».
Социальный марафон — это когда 5 часов в прямом эфире самого популярного городского канала проблему обсуждают специалисты. Зрители смотрят и отправляют эсэмэски, с помощью которых собираются деньги для конкретных детей, а потом, оторвавшись от телевизора, еще идут к торговому центру. Здесь стоят камеры «Четвертого канала» и две «Газели». Сюда граждане приносят памперсы. Прямой эфир ведет известная всем по большому российскому телеэкрану Светлана Сорокина.
Схема нехитрая, но попробуйте представить себе пять часов, отданных брошенным детям, в эфире любого центрального российского телеканала. Не получается, правда? Телевидение живет по другим законам: ему нужны рейтинги и доходы от рекламы.
— Мы же городское телевидение, и мы хотим выглядеть в глазах людей как телекомпания, которая живет с городом одной жизнью, — объясняет генеральный директор «Четвертого канала» Вячеслав Луговых. — Хотим, чтобы нас уважали. Все-таки Екатеринбург — это не вся страна, а чем меньше деревня, тем важнее отношение к тебе людей.
Собственно марафон «Вместе сможем все» Вячеслав Луговых с владельцем телекомпании бизнесменом Игорем Мишиным придумали в конце позапрошлого года. «Мы думали о той или иной социальной акции, и в какой-то момент было произнесено слово «дети». А дальше уже было дело техники. Технику нарабатывали, набивая шишки, — дело-то новое. Даже то, что собирать лучше памперсы, а не игрушки, большинство из которых попросту не соответствует санитарным нормам, в последний момент посоветовала Светлана Сорокина».
Рейтинг? Да кто его считал, этот рейтинг. Те 250 счетчиков, что есть в городе у «Гэллапа», намерили 6%. Но, судя по количеству людей, которые обрывали телефон в оргкомитете марафона еще много дней после эфира, посчитали не всех.
— Мы ведь думали не столько о детях, сколько о зрителях, — честно признается Луговых. — О тех людях, у которых есть немножко свободного времени и свободных участочков в коре головного мозга, чтобы позаботиться о ком-то, кроме себя. Мы хотели дать им возможность помочь другим, потому что чувствовали, что у многих созрела такая потребность.
Марафон привел в больницы волонтеров, волонтеры — усыновителей, те и другие — журналистов. В результате возникла какая-то критическая масса разговоров, обсуждений и телевизионных сюжетов, после которых проблема брошенных детей в Екатеринбурге стала общей.
Небо в алмазах
В детских больницах сейчас работают около двух десятков волонтеров, которые занимаются с отказниками. Год назад их были единицы, а два года назад не было вовсе. Во многих больницах появились нянечки, которые ухаживают за младенцами. На зарплату им скидываются состоятельные екатеринбуржцы, у которых нет времени лично приходить в больницу, но которых телемарафон тоже задел за живое.
Денис Семенов, лидер инициативной группы, в начале года оборудовавшей три палаты для отказников в 16−й детской больнице Екатеринбурга и сейчас собирающейся сделать то же самое в 11−й, — молодой банковский служащий, типичный «белый воротничок». Насмотревшись по телевизору про отказных детей, он собрал друзей, потревожил еще несколько фирм на предмет благотворительной помощи и на все, что удалось собрать, сделал в палатах евроремонт, поставил пластиковые окна, повесил на стенах рисунки, фотографии и плазменные телевизоры с пультом управления.
Звездное небо вместо потолка не разрешила СЭС — что-то там вредное содержится в флюоресцентных лампах, так что на потолке теперь просто горят веселые разноцветные лампочки.
Денис с виду — самый обыкновенный менеджер среднего звена. Костюм, галстук, кожаный портфель. Ни в какой общественной деятельности никогда раньше участия не принимал, в политических партиях не состоит и состоять не собирается. Правда, когда он позвал журналистов на торжественное открытие отремонтированных палат, ему позвонили из местного отделения «Единой России» — предложили вступить и рассказать о помощи детям от имени партии, но Денис отказался. Так и остался сам по себе. Отвечая на вопрос, зачем ему это нужно, смущается, долго думает, потом говорит:
— Я боюсь, что превращусь в машину, которая мыслит только финансовыми показателями, как мои друзья и коллеги.
Заместитель начальника городского управления здравоохранения Татьяна Савинова говорит, что ремонт — это, конечно, хорошо, но самое важное для детей — обрести семью. Кто бы спорил, хотя не упрекать же Дениса Семенова в том, что он не забрал всех младенцев к себе домой. Но вот какая штука: с тех пор как Денис и его друзья появились в 16−й больнице, отсюда усыновили более 10 детей (за весь предыдущий год — только одного).
Что происходит? Одна причина понятна: с сентября прошлого года в стационаре новая заведующая — Ирина Хорошкина, совсем молоденькая, 25 лет. Формально от заведующей в деле усыновления мало что зависит, но на практике оказывается, многое. Во-первых, она может ускорить процесс оформления медицинских документов для ребенка, а во-вторых, может пускать или не пускать в больницу потенциальных усыновителей. Ирина Викторовна пускает. Это означает, что малышу не придется ждать недели и месяцы, пока будут оформлены все документы и он переедет в Дом ребенка, — он может оказаться у себя дома, в семье, уже через несколько дней после рождения. Но дело, наверное, не только в молодой и деятельной заведующей. Когда я спрашиваю медсестер на посту, что они думают о январском происшествии в 15−й больнице, они вздыхают: «Такое всюду может случиться. Детей-то много, а у нас по две руки — две ноги, на всех не хватает». Но потом плюют через левое плечо и продолжают: «Как палаты нам сделали, так и детей разбирать стали. Там такая красота, в этих палатах, что уходить не хочется».
Медсестрам не хочется уходить, потенциальным родителям хочется приходить. И ухоженные дети в красивых палатах производят на них, наверное, совсем другое впечатление, чем несчастные младенцы в голых больничных стенах. В борьбе с дремучими российскими предрассудками относительно усыновления (сироты — это дети алкоголиков и наркоманов, которых лучше всего сразу отправлять в тюрьму) неожиданно хорошим подспорьем оказался евроремонт.
Весной из 16−й забрали в семью подкидыша Олю, которая провела в больнице больше года. Портрет смеющейся девочки теперь висит на самом видном месте в палате отказников.
Бум усыновления
приюте для детей «Отрада» при одноименном центре социальной поддержки населения последние месяцы — тоже бум желающих взять детей под опеку или в семейные воспитательные группы (это такая форма устройства сирот, при которой родитель получает зарплату воспитателя). С воспитателями специалисты приюта регулярно проводят занятия. На том, где присутствовали корреспонденты «РР», воспитателей было двое — Нелли Александровна и Светлана Ивановна. У первой несколько лет назад погиб единственный сын, у второй дома трое детей школьного возраста. С января у обеих живут девочки из приюта. Спрашиваю: «Почему решили взять ребенка?» Отвечают почти хором: «Знаете, Сорокина так про это говорила…»
Ну а что государство, которое обсуждало проблему на совещаниях?
Для начала горздрав — после истории с 15−й больницей — издал приказ, ужесточающий правила доступа волонтеров в больницы. От них теперь требуется медицинская книжка с прививками, которые делаются несколько месяцев. Из предложений, которые звучали год назад, выполнено одно: в начале года в области открылся четвертый Дом ребенка, куда переехали из больниц около 40 отказников. Закон о патронатном воспитании не принят. Усыновление ВИЧ-инфицированным родителям не разрешили. Ставки воспитателя в больницах нет. Замначальника горздрава Татьяна Савинова объясняет, правда, что на уровне области положение не исправить. В федеральном законодательстве вообще нет упоминания о том, что ребенок может находиться в больнице по социальным показаниям — то есть не потому, что болен, а потому, что больше ему идти некуда. И залатать эту дырку можно только на уровне Госдумы.
С профилактикой беременности у школьниц тоже проблемы: екатеринбургская епархия, с которой горздрав тесно сотрудничает, вроде бы согласилась с тем, что такая работа необходима, но настаивает на том, чтобы в качестве средства профилактики упоминалось только воздержание, а не контрацепция. Впрочем, пока согласие по этому вопросу не достигнуто, горздрав предложил администрациям нескольких школ просто свозить старшеклассниц на экскурсию в Дом ребенка. Судя по реакции школьниц на увиденное, этим девушкам уже не потребуется объяснять, почему отказ от ребенка — не легкий выход в случае ранней нежелательной беременности.
В общем, государство ведет себя слишком непоследовательно, и потому рассчитывать на него не стоит. Оно могло бы раз и навсегда решить проблему всех российских сирот, просто убрав препоны на пути иностранного усыновления. Потому что можно много говорить о демографии и генофонде, писать программы и разрабатывать долгосрочные проекты улучшения социальной ситуации в стране, но к тому времени, когда идеи воплотятся в жизнь, для нынешних 260 тысяч детей в детских домах России детство закончится. Но государство предпочитает экспериментировать. Оно запрещает женщинам делать аборты по социальным показаниям, но разрешает отказаться от ребенка в роддоме, написав заявление, состоящее из трех предложений. Призывает общество изменить отношение к сиротам и начать усыновлять детей, но забывает предусмотреть в законах материальную поддержку усыновителей. И еще оно поощряет такое телевидение, на котором нет места брошенным детям.
Генеральный директор «Четвертого канала» Вячеслав Луговых тем временем вошел во вкус. Справедливо рассудив, что дети уже под присмотром горожан, он предложил руководству недавно построенного Екатеринбургского онкологического центра идею создания банка доноров костного мозга — чтобы не надо было ездить на операции в Израиль.
|
Лента заявлений
Комментарии
На слуху
